В Интернете нет места конкуренции
На первых порах люди думали, что Сеть откроет мир колоссальных возможностей, на деле же Интернет привел к появлению сверхбогатых цифровых монополистов, которые зарабатывают свои состояния на наших персональных данных, говорит автор книги. Интернет породил одно из крупнейших в истории накоплений богатства. Кроме того, оказалось, что Интернет способствует усугублению безработицы и экономическому неравенству. Об этом и многом другом рассказал Эндрю Кин собравшимся студентам «бауманки», об этом же речь идет и в его книге.
В оригинале её название книги звучит так: «Интернет – это не ответ», в российской версии — «Ничего личного». «Мне нравится русский перевод», — сказал Кин, пояснив, что название может быть истолковано и как «ничего личного, только бизнес», и как «ничего не скрыто, в вебе все наши действия прозрачны».
Автор выделяет две стадии развития Интернета: некоммерческую, когда разработки финансировались за счет государства, и коммерческую, когда в эту сферу пришли частные деньги.
Эндрю Кин цитирует слова футуролога, профессора МIT Николаса Негропонте (Nicholas Negroponte), сказанные в бестселлере 1995 года «Цифровой мир» (Being Digital), где цифровая эпоха сравнивается с «природной стихией». «Она обладает четырьмя мощными качествами, которые будут гарантировать её окончательный триумф, — пророчествовал Негропонте насчет итогов разразившейся революции. — Эти качества: децентрализация, глобализация, гармонизация и расширение возможностей». Кроме того, Интернет, как предполагалось, даст людям «тысячи источников обогащения».
Однако уже в эпоху Веб 1.0 появились такие монополисты, как Amazon, который известен жёсткой эксплуатацией работников и притеснением книгоиздателей. Но эпоха Веб 1.0 всё еще работала по традиционным схемам бизнеса – таким, как купля-продажа, размещение баннерной рекламы, а прибыли интернет-компаний не были слишком уж велики.
Настоящий же прорыв произошел после того, как Google в 2000-х годах придумал и внедрил контекстную рекламу, основанную на индивидуальных запросах пользователей.
Google не только взломала код доступа к интернет-прибылям, но и открыла для себя «чашу Грааля» в информационной экономике. В 2001 году доход компании составил всего 86 миллионов долларов. В 2002 он вырос уже до 347 миллионов, в 2003-м приблизился к миллиарду и достиг почти 2 миллиардов долларов в 2004-м, когда компания шести лет от роду вышла на IPO, предложив для продажи акции на сумму 1,67 миллиарда долларов, которые инвесторы оценили в 23 миллиарда. К 2014 году Google стала второй по стоимости компанией в мире после Apple с рыночной капитализацией более 400 миллиардов долларов.
До Google Интернет был лишь библиотекой, куда все сдавали свои данные, и только Google их объединил. Причём чем больше отдается данных, тем Сеть становится ценнее, рассказывает Эндрю Кин. С тех пор Google стал не только крупнейшим поисковиком, но и компанией, которая знает о пользователях, по признанию самой компании, даже больше, чем они сами знают о себе – все их увлечения и предпочтения.
Оказалось также, что в Интернете нет места конкуренции, о которой говорили апологеты Сети. Кин, правда, оговорился, сказав, что в России, возможно, дела обстоят по-другому, но в остальном мире Google занимает до 90% рынка поиска; Facebook, Twitter и Instagram — также монополисты.
Эндрю Кин называет и первых «жертв» цифровой экономики – это производители развлекательного контента, музыканты, фотографы, видеооператоры, журналисты, издатели, таксисты – эти и многие другие отрасли испытали резкое падение доходов и, как следствие, сокращение рабочих мест вследствие современных интернет-технологий и процветающего пиратства. При этом сами интернет-гиганты, зарабатывающие большие деньги, обходятся, как правило, небольшим штатом.
Следующими пострадавшими могут стать преподаватели (вследствие распространяющегося онлайн-образования), логистические службы (вместо людей трудиться будут дроны и самоуправляемые автомобили).
Проблема, конечно же, в том, что мы все трудимся на Facebook и Google бесплатно, производя те самые персональные данные, которые делают эти компании такими ценными.
Вот почему Google, чья рыночная капитализация в середине 2014 года превысила 400 миллиардов долларов, может обходиться штатом всего в 46 тысяч сотрудников. Для сравнения, в такой гигантской промышленной компании, как General Motors, с рыночной капитализацией около 55 миллиардов долларов, более 200 тысяч человек заняты производством автомобилей на заводах.
Таким образом, Google, будучи в семь раз крупнее, задействует менее четверти персонала по сравнению с GM.
Эта новая экономика с ее фабриками данных меняет всё — даже распределение денежной массы в глобальной финансовой системе. На начало 2014 года общие запасы наличности у пяти крупнейших мировых компаний, таких, как Apple, Google, Microsoft, американский телекоммуникационный гигант Verizon и производитель электроники корейский конгломерат Samsung, составили 387 миллиардов долларов, что эквивалентно ВВП за 2013 год Объединенных Арабских Эмиратов. Такой дисбаланс капитала отдает судьбу мировой экономики в руки нескольких скопидомов наподобие Apple и Google, которые предпочитают хранить свои прибыли по большей части в офшорах, чтобы не платить налоги в США.
Легальные потоковые сервисы, которые стали набирать популярность в последнее время, также не стали решением финансовых проблем владельцев авторских прав. «Как и в случае YouTube, проблема заключается в том, что Spotify эксплуатирует творческие таланты, чтобы завлекать потребителей бесплатным или неестественно дешёвым контентом. Компания получила более полумиллиарда долларов инвестиций и привлекла 10 миллионов платных подписчиков, но самим музыкантам достаются гроши — в среднем они получают всего 0,6 цента за каждое прослушивание», — говорит автор.
Бывший гитарист группы Talking Heads Дэвид Бирн (David Byrne), который считает, что интернет-компании высасывают из мира все творческие силы, утверждает: для того чтобы американская группа из четырех человек смогла платить каждому своему участнику минимальную для США зарплату в 15 тысяч долларов в год, ее музыка должна набрать на Spotify четверть триллиона прослушиваний.
Еще один момент, на который обращает внимание Эндрю Кин, это процветающий в Сети нарциссизм и использование Сети как средства продвижения самого себя. «Мы не окружены другими, возросли изоляция и одиночество», — говорит он. Интернет породил зацикленную на селфи культуру вуайеризма и широкий спектр других психических расстройств.
Культура селфи — это достаточно большая ложь, считает автор, но она все же менее бесстыдна, чем экономика культуры селфи с ее миллиардами долларов прибыли и сотнями тысяч уничтоженных рабочих мест. «Именно здесь — в этой количественно измеримой сфере рабочих мест, заработных плат и прибылей — мы можем увидеть наиболее тревожные последствия перехода от «момента Kodak» к «моменту Instagram», — говорит Кин.
Эндрю Кин считает лицемерием, когда, к примеру, Марк Цукерберг говорит, что он «объединяет людей», тогда как основатель Facebook зарабатывает на наших данных огромные деньги. Нужна ответственность бизнеса за то, какие изменения он несет. Однако, по словам Кина, есть уже немало примеров, когда компании вкладывают большие деньги в благотворительность. Например, тот же Facebook недавно пожертвовал 500 миллионов долларов на образование (это сопоставимо с тем, что компания тратит на маркетинг за три месяца, бггг).
По словам Кина, каждому человеку нужно переосмыслить себя в этом новом мире, в том числе с точки зрения дисциплины. Он рассказал о своем сыне, который каждые две минуты проверяет свой смартфон – по мнению Кина, это зависимость, и каждому из нас необходимо «овладеть машинами, прежде чем они овладеют нами».
Нравится нам это или нет, но цифровой мир стремительными темпами преобразует наше общество. И в новом сетевом обществе трансформируется все — занятость, идентичность, неприкосновенность частной жизни, справедливость и корректность.
