НАРУСОВОЙ И СОБЧАК - С ГОРЯЧИМ ПРИВЕТОМ ОТ БАБУШКИ ПУТИНА
70 лет - возраст зрелости и мудрости.
Но старость, говорят, иногда приходит одна. Правда, как показывает отношение митингующих к пенсионной реформе, у нас 55 лет - рубеж, определяющий время усталости от долгих напряженных трудов. Чего не скажешь по внешнему виду и яркости высказываний наших дам.
Пытаюсь найти корни афористичной оценки бомжеватых людей в одиночных пикетах. Все-таки в одной стране живем, в одно время. И одна женщина, прожившая большую жизнь, теперь предлагает законы, по которым жить мне и другим моим современницам.
Я не изучала мемуары Людмилы Борисовны, но короткое жизнеописание в сети показывает достойный путь ее родителей. Мама прошла концлагерь, с отцом познакомилась в комендатуре в конце войны, переводила ему с немецкого. Дочку Люду родила не на берегах Невы, а в городе Брянске. Но та выросла, и подобно большому кораблю, продолжила свое плавание близ вод Балтийского моря. Кандидатскую диссертацию защитила по декабристам - не той поры, когда они были охвачены революционной страстью, а по их общественно-политическим взглядам, пришедшимся уже на 50-60-е годы ХIХ века.
Огромный теоретический, педагогический, философский багаж! Помимо участия в активной политической жизни супруга.
Дочь - экс-кандидат в президенты России, росла уже в других условиях. У меня застрял в памяти рассказ Людмилы Борисовны (простите, могу ошибиться в деталях), как маленькая Ксения обиделась на какого-то гостя их дома, когда папа уже занимал высокую должность. Она вошла в столовую залу, когда все сидели за столом, а тот - не то не встал при ее появлении, не то не придвинул ей стул. Девочка была обескуражена его поведением.
Да ладно - что выросло, то выросло.
Сама Людмила Борисовна воспитывалась на других примерах. Многое пережила. Материально, слава Богу, обеспечена. Работающий пенсионер. Дочь героических родителей , вдова смелого юриста и политика. Значит, никого и ничего в этой жизни не боится.
И вот зовут ее после афоризма про пикеты на "Эхо Москвы".
Сначала сенатор упорно отказывается обсуждать "пикетчиков бомжевого вида" и предлагает поговорить о том, что, на ее взгляд, весомее.
Ей говорят - окей. Потом поговорим. Сначала объясните то, за что вас мочат.
Она не хочет отвечать. Говорит, что все было не на заседании Совфеда, а на комитете, когда он уже закончился. Но " вот кто-то вдруг услужливо записал".
Несколько минут спустя ей предъявляют 47-минутное видео с того самого комитета. Она радуется:
- Ну, слава Богу, потому что я еще вчера поставила вопрос, что это должно быть. Я хотела получить просто лично. Значит, выложили. Спасибо.
Понимая, что дает интервью не газете "Правда", рассказывает, что шла 2 марта на заседание с мыслью о юбилее Михаила Сергеевича Горбачева:
- И в этот день я иду на заседание. На ступенях стоит человек — я это повторю совершенно спокойно — совершенно какого-то бомжевого вида, не очень чистый, чесанный и прочее с плакатом, где обвиняет Горбачева, что он агент мирового империализма, сионизма и требует его судить судом истории, судом народа — не знаю, от чего имени он выступает — и расстрелять… В общем, какой-то совершенно маразматический текст.
И моя реакция касалась не самого пикета, разумеется, как такового, а того, что если этот человек в течение некоторого времени стоит на ступенях Совета Федерации — а у нас там очень серьезно охраняют против любого...
И, будучи не дворником, подметавшим рядом улицу, а сенатором большой страны, от которой зависит больше, чем от простого метельщика, добавляет:
- Я представляю, что если бы встал человек с пикетом в поддержку Навального или еще какого-то содержания, он бы так не простоял и 10 минут.
Вот эта фраза летит уже по всем специфическим СМИ.
Не дальнейший рассказ сенатора о том, как она борется за законы, которые понравились бы слушателям "Эха Москвы", как выступает за права и условия содержания задержанных, а эта фраза.
К своему несчастью, сенатор еще и задевает журналистов:
- Последнюю фразу руководителя моего комитета взяли за основу, чтоб раздуть... Ну в желтой прессе, может, это и приемлемо. Но для серьезной журналистики, по-моему, нет.
Это было уже из серии: "Бросьте жертву в пасть Ваала, киньте мученицу львам".
Имея дочь-блогера, применить к журналистам слово "кукарекать" - действительно, смело.
Радиостанция тут же услужливо выложила ответ Ксении Собчак про реплику мамы ее подписчице в Инстаграме.
Пока я проверяла, имел ли он место быть, нарвалась на другое высказывание Ксении, имеющее отношение к теме "народ не тот":
Еще одна примета времени — безбашенные бабушки из «Отрядов Путина» больше не выглядят маргиналками, они — скорее привет из недавнего вегетарианского прошлого. Просят закрыть Clubhouse за аморалку, но нам хотя бы не страшно.
А вопросы Ксении и впрямь - мгновенно полились по сетям:
- Ксюша, а про маму комент дать можешь? У нее ,что крышу сдуло?
Но в чате царил такой адский ад, что искать ту самую фразу перестала, пришлось поверить "ЭМ" на слово. Говорят, дочка написала: «Я предлагаю ввести дресс-код на этих ступенях. Или новый закон принять: пикеты у Совфеда только в Yana Dress ».
Мать отказалась комментировать и это:
- Мы сейчас говорим про меня или про мою дочь?
Они просто упомянули желтую прессу, сказала ей журналистка "Эха":
- Не знаю, можно ли назвать журналистку Ксению Собчак желтых оттенков... Я просто цитирую. Уж дочь-то могла дозвониться и уточнить контекст, - справедливо заметила она.
Л. Нарусова: Ксения Собчак и вы не дозвонились, потому что я весь день была на пленарном заседании. Я видела ее звонок, но не могла ответить. И, видимо, тоже в таких же эмоциях, как многие другие, решила такое написать. Я просто не очень понимаю, почему я должна оправдываться за свое лично эмоциональное отношение.
М.Майерс: Ну вы же публичный политик.
********
В своем письме на деревню в Охотном ряду и на улице академика Королева от себя добавлю: что у некоторых сенаторов и журналистов на уме, то в эмоциональном порыве - на языке.
Никаким Yana Dress не прикроешь.
