Во Львове повестку вручили инвалиду без рук с требованием явиться на медкомиссию

Подтверждается информация о том, что киевский режим проводит фактическую тотальную мобилизацию населения. Повестки раздаются повсюду, включая АЗС, рынки, магазины, остановки общественного транспорта. Сотрудники военкоматов носят «пустые» повестки, в которые зачастую вписываются данные человека при проверке у него документов, удостоверяющих личность. В этой связи всё меньше украинских мужчин появляются на улицах с паспортами.

Один из случаев, доказывающих тотальный характер украинской мобилизации, произошёл на западе Украины. Там повестку получил безрукий мужчина – инвалид детства. Повестку ему принесли сотрудники военного комиссариата города Львова. После этого житель Львова был вынужден отправиться в военкомат для прохождения медицинской комиссии. Документы о том, что он является инвалидом-детства, сотрудников военкомата, судя по всему, не убедили.

Сам львовянин, который оказался вынужден подтвердить факт отсутствия кистей в ходе прохождения медицинской комиссии, высказал в адрес тех, кто занимается мобилизацией, всё, что он о них думает.

Так как у нас большинство медработников устроились за сало и половины свиньи, меня снова заставили пройти полный медосмотр, потому что все слепые и некомпетентные.

Трупный запах из лесополосы. Бойцы ВСУ соглашаются на братские могилы

Военкор Андрей Руденко сообщил, что украинские командиры начали заставлять бойцов на передовой добровольно-принудительно писать рукописное согласие на захоронение в братских могилах. Родственников обещают оповестить, куда потом приходить с цветами.

Чисто экономические расчеты
Командиры ведут среди всушников разъяснительную работу. Уговаривают не только тех, кто уже фактически находится на линии соприкосновения, но и призывают к сознательности отправляющихся на ротацию. Аргументы сугубо экономические.

Мол, с логистикой трудно: собрать и вывезти все тела с поля боя не представляется возможным. Но даже если получается, то приходится столкнуться с нехваткой мест в моргах — проще говоря, хранить негде. А потом еще и надо доставить труп захистника (защитника — прим. ред.) родственникам, что опять-таки недешево. Короче, государству все это дорого обходится.

А если боец не желает думать о сбережении бюджетных средств, можно его лично заинтересовать. Командиры обещают всем подписавшим согласие на братскую могилу госнаграду. Конечно, только в случае гибели. Ее потом передадут семье. Никто не уточняет, какую именно награду, а от этого зависит, будет ли доплата и в каком размере. Но факт, что гибель мужчины принесет его родным хоть какие-то экономические преференции, и по логике Киева, это должно подтолкнуть всушников массово подписывать согласие.

Репортер Руденко опубликовал одно такое согласие, которое нашли у попавшего в плен Андрея Зубенко — командира отделения разведывательного взвода 2-го танкового батальона 1-й танковой бригады ВСУ. Мужчина записал видеообращение к побратимам со словами, что для украинского руководства они, простые бойцы, — «просто фамилия на бумаге». Собственноручно написанное согласие на братскую могилу впечатлило Зубенко, и он призвал солдат ВСУ не быть расходным материалом в руках Киева.

Просто не хотят шокировать
К сожалению, все эти телодвижения командования совершенно бессмысленные. Точнее, это просто попытка прикрыть бумагами то, что уже давно происходит на линии соприкосновения.

Ещё в январе украинский журналист Роман Реведжук в эфире телемарафона заявил, что безвозвратные потери Украины составляют более 140 тысяч человек. Турецкое издание Hürseda Haber, со ссылкой на данные разведки Израиля, опубликовало цифру в 157 тысяч человек. За прошедшие два месяца все эти сведения существенно устарели. По крайней мере, основатель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин сказал, что в Артемовске (Бахмуте) ежемесячно гибнет 10-11 тысяч бойцов ВСУ. А это лишь один участок линии соприкосновения. Не менее кровопролитные бои идут в районе Угледара, Марьинки, Авдеевки, Кременной и т. д.

Конечно, количество могил на «Аллелях славы» в разных городах Украины тоже растет. В марте боец Нацгвардии Украины Владислав Сысоев поведал немецким журналистам, что на кладбище № 18 в Харькове заканчиваются места для захоронения на такой аллее. Поэтому ее будут расширять. Но и это вряд ли существенно изменит ситуацию. И все с учетом того, что вывозят с передовой действительно далеко не всех погибших. Поэтому список пропавших без вести растет быстрее списка убитых.

«Украинская сторона даже не пыталась забрать тела своих военнослужащих, огромная часть которых так и остается лежать в полях и опорниках на подступах к Артемовску», — говорит военный эксперт Ян Гагин. Он полагает, что дело не столько в экономической нецелесообразности, сколько в идеологии. Киев бессовестно врет своим гражданам, чтобы не шокировать общественность. Народ еще после Соледара, о потере которого правду скрывали почти месяц, не пришел в себя, а тут новые, еще более устрашающие, цифры погибших под Артемовском. «Кто при таких вводных поедет на "передок”? Не исключено, что в этом причина», — полагает эксперт.

Вынуждены хоронить мирные
А украинские братские могилы давно существуют. В большинстве случаев это инициатива на местах: когда есть возможность, погибших всушников просто закапывают побратимы. Так, сегодня в украинском сегменте интернета широко разошлось видео: боец ВСУ показывает тела, которые его подразделение откопало, когда рыло окопы на новой позиции. К слову, на этом месте был небольшой окоп, и его просто надо было углубить и расширить.

На днях в районе населенного пункта Хромово (это недалеко от Артемовска), куда сейчас подходят бойцы ЧВК «Вагнер», нашли спрятанное целое кладбище «пропавших без вести» захистников. Без ведома командования такое не провернуть. Вообще «вагнеровцы» все чаще рассказывают и показывают военкорам на передовой тела бойцов ВСУ, которые не хотят забирать свои. То есть наши бойцы обращаются к украинцам с предложением забирать, соблюдают джентльменские договоренности и не открывают огонь, но никто не идёт. Одно время «вагнеровцы» передавали в гробах тела погибших всушников украинской стороне. Там уж было не отвертеться. А теперь, похоже, Киев решил просто все хлопоты переложить на плечи россиян, которые освобождают территории.

Более того, на еще подконтрольных Киеву территориях у линии соприкосновения захоронениями вынуждены также заниматься мирные граждане. Как сообщил военный эксперт, подполковник ЛНР в отставке Андрей Марочко, люди в селах Макеевка (Сватовский район) и Невское (Кременский район) массово обращаются в местные администрации с жалобами на трупный запах, который доносится из лесополос и руин домов. Марочко говорит, что жители вынуждены пользоваться пропитанными специальными средствами марлевыми повязками, чтобы забить этот запах. Они просят у властей выделить им людей и транспорт, чтобы захоронить трупы всушников. Скорее всего, гражданские по мере возможностей составляют списки захороненных в «братских могилах». А вот в то, что кто-то сообщает их родственникам о случившемся и рассказывает, куда потом нести цветы, есть большие сомнения.

Так что все подписанные сейчас еще живыми солдатами согласия вряд ли изменят ситуацию для рядовых бойцов. Просто командиры и киевские генералы прикрывают свои грехи бумажками, и когда народ захочет с них спросить, будут ими размахивать и рассказывать, что они ни в чем не виноваты.

«Обходили трупы, обглоданные крысами»: жители Бахмута рассказали о пережитом кошмаре

До освобождения Бахмута осталось немного. Бойцы ЧВК «Вагнер» штурмуют остатки города, выкуривая боевиков ВСУ из их последнего оплота в частной застройке. Украинская армия отчаянно сопротивляется и подтягивает резервы, пытаясь удержать оставшийся кусочек будущего Артёмовска. Тем временем в подвалах разрушенных многоэтажек до сих пор находят гражданских людей, месяцами прячущихся от обстрелов. Среди них есть женщины и даже дети. «МК» узнал о том, что происходит в городе, и как выживают местные жители.

Лина Корсак
Много месяцев назад у жителей Бахмута, ещё бывшего более-менее целым городом, была возможность уехать вглубь Украины. Но в Незалежной беженцы из Донецкой области оказались не нужны, пребывая практически в статусе бездомных. Многих из них расселили по закрытым школам, аварийным домам отдыха и заброшенным общежитиям с тараканами и клопами.

«В нашем общежитии стены капитально поражены плесенью, - жалуется бывшая жительница Бахмута Марина, - тут повсюду грибок и большая влажность. Люди живут все вперемешку, по пять – десять человек в крошечной комнате, вместе со всем ветхим скрабом, который хранят под кроватями. Там же и все еда, поскольку холодильника в здании нет, и в комнатах царит смрад. Туалет один на всё общежитие, и тот дышит на ладан, и за аренду этих комнат мы ещё и платим приличные деньги.»

Раньше в Бахмуте жило порядка 70 тысяч человек, после начала штурма их количество сократилось примерно до тысячи. Многие уехали, но есть горожане, чаще всего это пожилые люди, которые не захотели покинуть свои дома, ведь уезжать некуда, а потому решились пережить настоящий ад. «Мы просто живём в своём городе. Дай ключи от своего дома и я поеду туда», - эмоционально реагирует женщина на улице на вопрос журналиста о том, почему не эвакуировалась. По воспоминаниям очевидцев, Бахмут обстреливали каждую секунду, а солдаты ВСУ, отступая, взрывали многоэтажные дома, в подвалах которых прятались несчастные жильцы. Иногда выгоняли их, давая несколько минут на сборы, но далеко не всегда проявляли такое великодушие. В очередном освобождённом от ВСУ квартале города бойцы ЧВК «Вагнер» обнаружили в подвале целую семью с женщинами, детьми и собакой. В этих «апартаментах», холодных и сырых, они ютились не один месяц.

По словам оставшихся в городе людей, условия были жесткие. Еду получали на площади, где солдаты и волонтёры раздавали «гуманитарку», который часто не хватало на всех. Воду же черпали из колодцев и водоёмов, а когда её подвозили, за ней выстраивались громадные очереди. Что касается света и газа в многоэтажках и частных домах, то их отключили ещё прошлой весной, что привело к сильной стуже внутри квартир зимой. Незадолго до Нового года в Бахмут приехал президент Украины Владимир Зеленский, но явно не для того, чтобы помочь людям.

«Когда шли по улице, приходилось обходить трупы, обглоданные собаками и крысами, - рассказал «МК» жуткие подробности местный житель Сергей, - Тела, кстати, часто сбрасывали и в колодцы, и в речку, и в канализационные люки, так что водица в Бахмуте теперь со вкусом трупов. И что нам Зеленский, если даже воды негде набрать…»

— У вас жильё уцелело?

— В одной комнате в доме разнесло крышу, но стены ещё стоят. Ныкаемся по подвалам, иногда ходим получать хлеб.

— Не боитесь обстрелов?

— Нам давно плевать. Достали обстрелы, уповаем на судьбу. Главное, чтоб в подвалах не завалило.

Центральный рынок превратился в руины ещё в самом начале штурма Бахмута. Местные жители, кто остался, работали охранниками в редких магазинах, которые не закрывались до последнего, и получали за это по 4 000 гривен в месяц ( 8 640 рублей ). Зимой на весь город таких магазинов оставалось два – три и цены в них, как говорят, были такие, что можно «отъехать крышей». Заработной платы же хватало только на еду, но жаловаться было просто некому. «Меня эвакуировали из Бахмута в конце апреля, - рассказала в интервью бывшая жительница центрального района Ольга, - сейчас я нахожусь в России. В Бахмуте у нас была украинская организация «Белые Ангелы», которая эвакуировала детей с родителями. Сначала это было добровольно-принудительно, родители, естественно, боялись, что детей заберут, и уезжали вместе с ними. Потом стало принудительно забирать детей, или с родителями, или одного ребёнка. Когда были сильные обстрелы, к нам в подвал приходили украинские военные, прятались, четыре – пять часов были с нами. Естественно, у нас была беседа. Они рассказали, что сами из города Обухов Киевской области, у них там был тренировочный лагерь, в котором тренировали американские военные. Рассказывали, что очень ждут оружия с ураном, которое должны использовать на территории Донбасса или России. То, что земля не будет пригодна для существования, их не волнует. Говорят, что Америка вложила столько денег, что назад уже не повернёт».

Автор: Владимир Михайлов

Рассказы солдат из окопа, с той стороны

Взгляд из окопа с той стороны.

Рассказы сложивших оружие воинов "незалежки".

Ковальчук Ваня скрывался от "кывского призыва и военкомовских обшариваний", города-столицы "Ку" , как только мог.
Ему удавалось в течении полугода уходить от преследования и не получать врученную под расписку бумагу на получение бесплатного обмундирования "натовского" образца!

Сам он из Ровненской области, но работал вахтой в стольном граде "Ку" на большой стройке. Строили бригадами большой гипермаркет "Эпицентр".
Жили в стороне, в хостеле у хозяйке.
Искатели и "вербовщики" с повестками приходили в хостел. Хозяйка позвонила и предупредила.

После этого Иван стал скрываться от сотрудников в военной форме прямо на строительном объекте. Благо объект был огромный и закоулков там много.

Но вскоре и туда стали приходить "военные охотники" за теми ,кого хотели заграбастать в "весеу". Все нежелающие идти в ряды "камуфляжных" рассыпались по стройке сразу как муравьи, и часами прятались, старясь не попасться на глаза прибывшему от военкомата "наряду покупателей."
один из рассказчиков про армию "уэсвэшки". фото: картинки яндекса.
Чтобы не попасть в засаду в своем хостеле, Иван частенько стал ночевать прямо на стройке, благо на улицах было уже тепло.

Кто призывного возраста - все строители "Эпицентра" прятались как могли.
Отработав как-то вахту, Иван поехал в свою Ровненскую область, и стал скрываться там на селе, опять не желая попасться к "камуфляжным".

Но всё-таки однажды он дал промашку, когда поехал на рынок. По дороге на блокпосту его проверили и сразу вручили повестку.

Так его заграбастали в армейские ряды "весеу", и он попал в морские пехотинцы, в тридцать пятую особую штурмовую бригаду. где получил должность простого стрелка. Вв июле месяце бригаду завезли на Донбасс.

Со слов Ковальчука, выясняется, что даже в западных областях страны "бурячков-укропных" идти в передовые ряды к линии соприкосновения не хочет никто. Да, там особо уже и некому: все кто успел - ушли в заграницу. И теперь забирают тех кому под 50 и далее до 59 лет, почти ветеранов берут.
Ковальчук сказал ещё и так: "Нас за людей не считают, берут как мясо. И никто не хочет поэтому идти защищать депутатов, которые покупают себе разные "Бугатти", или как одесский военком виллу на Майами, да новенький "Гелендваген"!
Приключения Ивана Ковальчука в линии соприкосновения завершились очень быстро. Как только их вывели на передок в район села Старомайорское, Ковальчук сложил оружие и сдался, послав подальше все эти камуфляжные "клоунские игры". Он решил, что это не его окоп для защиты богатых дядечек заседающих в Раде.

+ + +

Призванный из Сумской области Сашко Негир, сорока трех лет, был заграбастан в ряды "весеу" несмотря на его всевозможные болезненные симптомы, такие как близорукость, травма головы и язва желудка.

У него были справки, но в руках военных на комиссии призыва они вдруг резко все куда-то пропали. "Годными" теперь становятся все, по его словам.

Негир говорил в военкомате, что имеет проблемы со здоровьем, но ему обещали, что он будет задействован в "охране" и стоять на блок-постах, как ограниченно- годный.
Техника на металлолом. фото: картинки яндекса.
Но в итоге, по признанию А.Негира, его просто обманули.

Вся информация сыплется на простых солдат "уэсвшки" из телевизора, а командиры-офицеры ничего не объясняют.
Негир , когда его призвали, понял для себя, что не хватает военных и забирают всех подряд теперь. Не желающих идти служить людей под 55- 58 лет заверяют ,что стрелять не придётся.

В отделении Негира были все в основном пожилые. Их бросили на "передок" почти без подготовки на южном направлении донбасского участка, призывая идти вперёд.
Ночь они провели в какой-то лесополосе. А когда рассвело, то всем отделением они сложили оружие и сдались.

Негир рассказал, что по пути он видел много побитой западной техники, и это приводит его к мысли, что территория "незалежки" служит полигоном для испытания вооружений западного образца.

Батальон Богдана Хмельницкого создан из пленных солдат ВСУ: Почему украинцы проливают кровь за Россию и чего никогда не простят Зеленскому

Из граждан Украины в составе ОБТФ «Каскад» сформирован батальон имени Богдана Хмельницкого. Недавно бывшие военнопленные приняли свой первый бой с ВСУ и сейчас активно принимают участие в сражениях на Угледарском направлении. С одним из бойцов, уже пролившим кровь за Россию, поговорил военкор «КП».

РОДНЫЕ ПЛЕННЫЕ
За неделю до встречи с бывшим пленным мне вдруг позвонил старый товарищ, знакомый еще по боям за Мариуполь и Угледар. Он удивил меня, рассказав, что «сменил место» и сейчас у него в подчинении бывшие «ВСУшники», сдавшиеся в плен или взятые в плен. Воюют на нашей стороне! Целый батальон.

Я спросил, конечно:

- Как к ним относятся в войсках?

Ответ поразил:

- Мне так нарезали задачу: «Отнесись к ним, как к родным». Отношения с ними отличные, в располаге сплю от них через стенку, дверь не запираю.

Я не унимался:

- А как это – как к родным?

- Для начала, дали им возможность сообщить близким, что живы. Это дорогого стоило. Снарядили их хорошо, насколько могли. Сейчас они воюют. Воюют честно. Есть потери и раненые.

К одному из таких раненых, бойцу с позывным «Скай», я отправился в больницу. Подумал… и набрал большой мешок всяких вкусняшек – шоколадок, фруктовых батончиков, печенья. Добавил пакет томатного сока. Его почему-то редко приносят больным, а раненые томатный сок уважают, я знаю. Явиться с пустыми руками было решительно невозможно. Другим раненым гостинцы принесут. А кто навестит «Ская»? Но все оказалось и просто, и, в то же время, сложно. Его путь в Россию оказался долог и труден.

Меня встретил высокий парень. Глаза веселые, но за этим весельем какая-то боль или мука. «Скай» ходит с палочкой, даже по лестнице - поправляется. Я выгрузил гостинцы в палате и мы пошли в больничный сад, в уютную беседку. Все интервью где-то рядом с нами, в тумане, кипел невидимый глазу, но хорошо слышимый бой. И прилетало, и улетало в ответ, а ПВО вела бой с какими-то целями. Обычный будний день в Донецке, только противник, как взбесился. В этот день украинские артиллеристы попали в Донецкий Политех и даже запалили один из корпусов. Обстрел был плотный, сосредоточенный.

Я, конечно, спросил бы «Ская», что он думает про 10 лет обстрелов Донецка, знал ли про это? Но «Скай» меня опередил. Сказал, что родился в Донецке, у него здесь живут мать и брат. Это было неожиданно. И в непростой судьбе «Ская» возникла еще одна грань.

Батальон «Богдана Хмельницкого» создавался в колонии в Еленовке
УДАР ПО БАРАКУ В ЕЛЕНОВКЕ НАВЕЛИ ПО ТЕЛЕФОНУ
В далеком 2014-м, было очень просто оказаться с другой стороны нынешней линии фронта. Никто даже не думал, что от весеннего референдума в Мариуполе до освобождения от бандеровцев, пройдет столько лет. Половина прожитой жизни «Ская». В 2011-м он закончил школу в Донецке и уехал к бабушке в приазовский поселок Ялта. Выучился на токаря – весьма востребованная в нынешней России профессия. Говорю это «Скаю», он улыбается, мол, «знаю» и продолжает рассказывать:

- Работал в пароходстве, плавал до 2019 года. Женился, ребенка завел и тут начался ковид. Работы нет по специальности. В армии не служил, в АТО («Антитеррористическая операция» - Украина ее начала как каратьельную операцию против ДНР и ЛНР в апреле 2014 года. - Авт.) не был, но в погранслужбу меня взяли. Часть рядом была, в паре километров от моего дома. Зарплата хорошая. Пришел, сутки отстоял в наряде – охранял территорию, двое суток дома.

- Как для тебя начались боевые действия, когда?

По словам «Ская», весной ему довелось провоевать всего два дня:

- Под Мариуполем нас отправили оборонять поселок Старый Крым. Там тоже была пограничная база. Мы 2 марта на нее заехали, на эту заставу, и ее тут же начали «разбирать» из танков. Уже 4 марта был ранен – миной посекло, осколками, грудь, глаз, руку… Всю правую сторону. Тогда я принял решение уходить.

Если внимательно приглядеться к «Скаю», на лице видны следы тех ранений, не думаю, что они были легкими. Задаю логичный вопрос:

- Почему тебя не эвакуировали?

- Командование сказало держаться до конца.

- Как удалось уйти?

- За заставой были поля. Я перекусил проволоку штык-ножом. Дошел до дороги на Мариуполь. Там меня подобрала «скорая». Отвезли в украинский госпиталь, оказали первую помощь, пролежал две недели. Ребра еще оказались сломаны. Надели корсет, все как-то поджило. Узнал, что 16-17 марта заработал «зеленый коридор» на выход из Мариуполя. Переоделся в гражданку и выехал по этому коридору на Ялту.

- Тебя нашли или задержали при проверке документов?

- Нет, я сам через два дня пошел в военную комендатуру. Рассказал, как было.

- Как там к тебе не отнеслись?

- Начальник спросил: «хочешь служить»?

Принятие присяги
- А ты?

- Сказал, что служить за Россию буду. Меня отправили домой, сказали – жди, свяжутся. Я три месяца дома просидел, потом за мной приехали и сказали: «На фильтрацию». Отвезли в Донецк, а потом в колонию в Еленовку. Там я просидел полтора года… Но там, в Еленовке, и создавался батальон «Богдана Хмельницкого». С ним я и уехал на фронт.

Понимаю, что говорю с очевидцем одного из самых загадочных событий – удар «Хаймерсами» по бараку в Еленовке на территории ДНР с пленными украинскими националистами - «сидельцами «Азовстали». Спрашиваю «Ская»:

- Ты был в Еленовке, когда в «азовский» барак прилетело?

- Да. У них были телефоны, с Украиной связывались. Кто-то из «азовцев» настучал, что их часть сотрудничает со следствием... По телефонам и навели… Два снаряда и прилетело. Думаю, в Киеве очень не хотели, чтобы они рассказывали про Мариуполь. Как мирных расстреливали, и кто давал им такие приказы.

ВТОРАЯ КРОВЬ
В октябре 2023 года «Скай» вместе с батальоном ушел из Еленовки воевать. Но сначала был месяц подготовки на полигоне. «Скай» говорит, что инструкторы были очень грамотные и знающие, учили именно тому, что нужно:

- Штурму зданий учили, например. Штурму окопов, как правильно заходить и «углы нарезать». Учили обращаться с «групповым оружием». Стреляли из «Утеса» (крупнокалиберный пулемет. - Авт.), из РПГ и СПГ (ручной противотанковый гранатомет и его станковая модификация. – Авт.), метали гранаты.

- Кто ты сейчас по специальности и званию?

- Командир минометного расчета.

- Расскажи, где воевал в батальоне? Как был ранен?

«Скай» рассказывает обстоятельно и подробно:

- Нам поставили задачу – забрать опорный пункт в лесополосе. Нас прикрывала артиллерия. Провели разведку, определили с какой стороны заходить. Зашли без потерь в окопы и начала работать вражеская арта. А мы одновременно с обстрелом, штурмовали опорник, потом его зачищали. Потом прикинули, откуда нас будут контратаковать. Начали переоборудовать позиции...

То, что рассказывает «Скай» полностью укладывается в логику «битв за лесопосадки» и не только:

- Мы отбили одну атаку, опять вражеская артиллерия по нам насыпала, пошла вторая атака. Боекомплект стал заканчиваться. Не ждали, что столько будет пехоты противника. Пересмотрели боеприпасы, у кого сколько осталось, и решили отходить назад. На отходе рядом упала мина, я потерялся на какое-то время. Когда пришел в себя, увидел, что нога в крови. Оказал себе помощь – наложил турникет. Спросил: «все ли живы». Живы были все, но все ранены осколками.

«Скай» уже созванивался с боевыми товарищами:

- Переживаю за них. Говорят, что по чуть-чуть, но двигаются вперед на своем участке. Настрой у них боевой, хороший. Дух у них есть. Меня ждут.

ЧЕГО УКРАИНЦЫ НИКОГДА НЕ ПРОСТЯТ ЗЕЛЕНСКОМУ
У меня был вопрос, на который еще никто не дал внятного ответа. Можно сказать, «вопрос года»:

- Смотри, у ВСУ потери ужасающие, сложно это отрицать. Участников «мясных штурмов» отлавливают на улицах, как бродячих собак. Но при этом украинцы массово не сдаются, позиции не бросают, на «мясные штурмы» ходят. Почему?

Как я предполагал, причина была сложная, многосоставная, «Скай» разложил:

- Большинство мобилизованных понимают, что их отправляют на мясо, но в тылу у них заградотряды. Получается, назад нет дороги. Есть надежда выжить на передовой, только на это и рассчитывать. Сдаться в плен – удача, это очень сложно сейчас. А в тылу, знаю, дезертиров связывают и закапывают в землю заживо. Свои же. Выбора у мобилизованных не остается. Таких жалко.

- Как думаешь, закончится СВО – сможем помириться?

- Лет через десять.

- А ты сам готов простить?

- Готов, но не всех. Политическое руководство Украины, идейных – нет. Я знаю, что по-прежнему, половина Украины считает, что мы один народ и должны быть вместе, как раньше.

- У тебя уникальная ситуация, ты можешь сравнивать. Как изменилась твоя жизнь на Украине после Майдана? Что было с русским языком? В Державной варте (погранслужбе. - Авт.) на каком языке говорили? Только на мове?

- Если командование в погранслужбе узнавало, что ты говоришь на русском, тебя сразу же штрафовали. Я говорю: «Мне не заходит украинский язык, я не могу на нем говорить,» - штраф. Я русский, говорю на своем языке! Других не знаю. Но, все команды, документация, все было на мове. Они с 2014 года начали истреблять русский язык, делали нам инъекцию украинства. В магазин заходишь, видишь, что продавец пытается говорить с тобой по-украински, у него не получается, не знает языка, ему неприятно. Да, чтобы работать, приходилось отказываться от родного языка. Народ бухтел, конечно.

«Скай» вздыхает, а я на секунду задумываюсь, чтобы я сам ощутил, если мне завтра какие-то самозванцы: захватившие власть с помощью госпереворота, вдруг запретили бы говорить на родном языке? Как это?

Мы немного говорим со «Скаем», как изменилась жизнь на освобожденных территориях. Мариуполь, конечно, претерпел, но власти сделали все, что могли и больше. Начиная с бесплатного проезда на общественном транспорте. «Скай» перечисляет:

- Дороги починили! Мне, в Ялте, сейчас к дому газ тянут. Мариуполь уже привели в порядок, почти весь. Люди это видят, сравнивают жизнь на Украине и в России.

В последнее время эта тема появилась в разговорах, хотя еще год назад, про это старались не говорить:

- Думал, чем закончится СВО и как бы ты хотел, чтобы спецоперация закончилась?

- Хотелось бы, чтобы ОНИ опомнились и отдали наши земли. Наши – это все русскоязычные регионы, до Западной Украины. Киев – обязательно!

Мы прощаемся, поздравляем друг друга с Новым годом, и я желаю «Скаю» провести этот праздник с близкими. По глазам вижу, он верит, что получится.

Я долго не мог доехать от больницы «Ская» до дома. Центр Донецка был перекрыт полицией и МЧС. В последние месяцы артиллеристы ВСУ полюбили повторные обстрелы. Дожидаются, когда соберутся пожарные, медики, спасатели и журналисты. И повторяют артналет. В пробке-тянучке у меня было время подумать о нашем разговоре со «Скаем», его последнем выводе о границах и рубежах СВО.

Программа «Ская» выстраданная лично и абсолютно понятная. В ней есть справедливое обоснование – запрещать людям говорить на родном языке, это одна из форм геноцида. Геноцид должен быть наказан.

А если где-то на планете Земля делают вид, что этого не понимают, значит, одобрение этих людей и стран нам не нужно.

Автор: Дмитрий СТЕШИН

«Я понял, что я ее отец»: российский боец хочет удочерить спасенную им в Бахмуте девочку

Эту историю я услышал от бойца, который заканчивал длительный курс лечения после тяжелого ранения в одном из столичных госпиталей. Я сам побывал на СВО, был ранен, повидал и услышал много разного, но, слушая рассказ бойца с позывным «Злыдень», я пережил такие эмоции, каких пока не испытывал в жизни.

Мой герой родом из Казахстана. Родился в простой семье. По профессии - сварщик-монтажник. Заключил контракт и отправился в зону СВО, потому что, как он говорит, не смог оставаться в стороне и смотреть, как украинские власти уничтожают мирных людей. Взял в руки автомат и пошел защищать наш народ.

В начале 2023 года его штурмовое подразделение участвовало в боях за Артемовск-Бахмут. Там-то и произошло, как он считает, главное событие его жизни...

– Обстановка тогда была очень напряженной, пригород был под нашим контролем, а Бахмут находился под ВСУ. Первые наши группы только начали входить в город. Перед войсками стояла цель сомкнуть котел вокруг города и освободить его.

В моей группе было девять человек. Действовали тройками. Предстояла задача провести зачистку пятиэтажного дома. План был такой: ползти с трех сторон к дому, а потом - какая первая тройка зайдет в дом, оттуда и начнем зачищать.

Поползли к дому. Украинский снайпер увидел мою тройку и начал по нам стрелять. Мы быстро среагировали, заняли удобную для себя позицию. Выстрелы прекратились.

До дома оставалось метров десять. Мы притаились и через несколько минут по одному начали ползти к пятиэтажке. Помню, в доме было шесть подъездов. Я оказался у четвертого. Никогда теперь его не забуду.

Вижу проем и туда скатываюсь, чтобы пуля врага не зацепила. Смотрю – подвал и лестница. Я заглядываю туда и вижу: чьи-то ноги торчат. Начинаю ползти вглубь подвала, а там женщина мертвая лежит. По телу видно, что была убита около недели назад - ноги уже черные. Замечаю осколочное смертельное ранение в шею у женщины. И вдруг слышу - кто-то рядом шевелится, смотрю – девочка лет десяти сидит, трясется и плачет...

Я всегда шоколадку горькую таскаю с собой, вот и пригодилась. Даю шоколадку и спрашиваю: «Ты кто?» Крохотная девчушка мне отвечает: «Надя!» Вот так мы и познакомились...

Передаю по рации, что нашел в подвале ребенка, и прошу технику для эвакуации. Но командир передает, что техника подойти не может — плотный огонь. Я понимаю: дойти самому - задача непростая, работает снайпер. Парням своим говорю: стреляйте в сторону противника, отвлекайте, а я сейчас буду бежать, эвакуировать ребенка.

Говорю Наде: «Глаза закрой». А она всё шоколадку эту грызет, как хомячок. Мы выдвинулись. Бегу, что есть силы. Наденька так крепко вцепилась в меня, и я понимаю, что ее жизнь в моих руках. От этого становится страшно. Вижу уже парней из эвакуационной команды. Остается метров двадцать до них. Но тут пуля снайпера попадает…

– Куда, куда попадает?.. (Не утерпел удержаться от вопроса).

Мой собеседник молчал минут пять. Было заметно, как он борется с эмоциями. Ком в горле не давал ему сказать ни слова. Такого напряжения я давно не ощущал. Через несколько минут он продолжил:

– Пуля снайпера была разрывного типа, и попала в край боковой пластины моего бронежилета. Пластина вместе с пулей превратились во множество осколков. Мое тело как магнит притянуло их. Зато у девочки - ни царапины. Я из последних сил добегаю и передаю девочку нашим парням. Потом уже ничего не помню. Очнулся в больнице. Вспоминаю все словно сон.

Только пришел в себя, врачи говорят: чудо, что ты остался жив. Осколки застряли в легком и сердце. Смотрю, медсестры шепчутся и говорят: «К тебе посетитель». Вижу: ко мне бежит девочка из сна, и мы с ней в слезы. Рыдаем, не можем поверить, что мы вместе пережили...

Было сложно продолжать беседу, я решил «убавить градус» эмоций и сменить тему. Задал рядовой вопрос, но услышал оригинальный ответ.

– Что запомнилось в боях?

– Страх.

– Чего именно?

– Твоя жизнь каждую секунду на волоске. Артиллерия противника работала по нам постоянно, и ты понимаешь, насколько рядом твой конец.

– А как Надя оказалась в подвале, и кто была та мертвая женщина рядом с ней.

– В Бахмут Надя приехала с мамой к тете в гости. А потом ВСУ оцепили город и не дали им уехать домой. Мирных жителей использовали в роли живого щита. Мертвая женщина в подвале была Надиной мамой. Девочка не бросала маму до последнего. Она была так сильно привязана к матери, что даже когда маму убили, она была рядом с ней. Трудно представить, что повидали глаза одиннадцатилетней девочки. Вспоминаю, когда ее увидел, она была худая, чумазая, одни глаза. Одета в красный спортивный костюм. Мы сейчас с тобой разговариваем, а в глазах так и стоит образ матери и дочки.

– А что сейчас с ней?

– Она так быстро растет! Сейчас она в детском доме в Луганске. Надя безумно любит танцевать, и мы записались на танцы. Приезжала на Новый год ко мне в гости. 13 декабря был у Наденьки день рождения. А еще она меня называет папой, а я ее дочкой.

– Значит, вас можно поздравить?

– Пока рано. Я как узнал, что у Нади никого нет, понял, что я ее отец, а она моя дочь. Хоть у меня и позывной «Злыдень», но сердце у меня доброе. Мы с ней каждый день разговариваем. Я активно участвую в ее жизни. Проверяю уроки, рассказываю, как надо вести себя со сверстниками. Она гордится мною и говорит, что папа у нее герой. Я счастлив, что вижу у этого дитя улыбку и свет в глазах.

– Ты снова собираешься на СВО?

– Конечно. Жители Бахмута рассказывали о массовых расстрелах мирных граждан солдатами ВСУ. Я лично видел, как висели на заборах мертвые дети, которых убили украинские нацисты. Это жутко - находить кучу трупов в колодцах. Вэсэушники их туда сбрасывали, чтобы все, кто пил воду, были отравлены. Мне рассказывали мирные жители, как пьяные офицеры Украины кричали: «Что, москалей ждете? Предатели!» И расстреливали людей! Как тут после всего этого дома сидеть?

– А Надя как отреагировала, что ты снова уходишь воевать?

– Дочка меня ругала, даже плакала, но мы договорились, что папа должен спасать людей. Когда вернусь, то сразу я ее удочерю. Она окончит школу, поступит в институт, а потом найдем достойного жениха, и я буду счастливым дедушкой. Пока идет СВО, я не могу сидеть дома, ведь сколько таких Надь еще на Украине! И мне это не дает покоя.

– Что еще довелось повидать на СВО?

– Там каждый день - особый. Вспомнил один забавный случай. Первый мой бой. Прихожу на передок (первая линия обороны. - Авт.), встречает меня командир группы - ростом под два метра и веса больше ста килограмм. Кабан такой. Боевая задача – взять лесополосу. Мы с боем занимаем позицию. Всегда, когда берешь украинский укреп (опорный пункт противника. - Авт.), так сразу жди артиллерийский обстрел противника. Этот раз тоже не был исключением.

Из личного архиваПротивник начал бить по нам тяжелой артиллерией, снарядами 120-миллиметрового калибра. Слышу, командир орет. Лежит, нога вся в крови, а он из-за своего веса и крупной комплекции не может жгут наложить на ногу.

Крови много, осколок попал в артерию. Парни молодые растерялись, я подбежал, быстро наложил жгут, кровь остановилась. Тяжело его было эвакуировать, больше ста килограмм нести - это проблема. Командиру при эвакуации снайпер еще в эту же ногу попал, вот так ему не повезло.

– Командир остался жив?

– Да. Мы потом с ним в госпитале виделись – почти бегал. С таким ранением мог прямо там вытечь (потерять много крови. - Авт.) и умереть. Я смеялся над ним, как он из-за пуза не смог наложить жгут, посоветовал сесть на диету.

Сейчас стараюсь мало вспоминать про войну, лучше забыть это всё...

***

Мой собеседник награжден орденом Мужества за спасение девочки.

Сегодня я проводил своего боевого товарища с позывным «Злыдень» снова на СВО. Настроение у него боевое. Приложил он фотографию Наденьки к сердцу и поехал помогать нашим друзьям выполнять боевые задачи. Я его обнял и пожелал, чтобы он вернулся живой. Дочка переживает и ждет своего отца.