Похоже, что в нашей жизни всё перевёрнуто с ног на голову, как будто нам недавно вытерли память, и на освободившееся место записали всё новое, не очень для нас подходящее. Вот и с новогодней ёлкой получается не очень понятно…
Ёлка — немка и Дед Мороз из Турции

Традиция праздновать Новый год с ёлкой, в компании с непременными Дедом Морозом и Снегурочкой, так прочно укоренилась сегодня во всех республиках бывшего Союза, что кажется, будто существовала эта традиция всегда. Ещё сто десять лет назад, в вышедшей в Петербурге книге «Рождественская ёлка», говорилось: «Все так уже привыкли к этому обычаю, что без ёлки святки — не святки, рождественские праздники — не праздники».

В 1906 году философ Василий Розанов писал: «Много лет назад я с удивлением узнал, что обычай рождественской ёлки не принадлежит к числу коренных русских обыкновений. Ёлка в настоящее время так твёрдо привилась в русском обществе, что никому в голову не придёт, что она не русская…»

Действительно, деревья восточные славяне почитали всегда, но главным культовым деревом в Древней Руси всегда была берёза, ель же считалась деревом смерти: неслучайно по сей день еловыми ветками принято устилать дорогу, по которой идёт похоронная процессия. На Руси произошедшее от ели слово «ёлс» даже стало одним из имён лешего, чёрта: «А коего тебе ёлса надо?», а «еловой головой» принято называть глупого и бестолкового человека.

Существовал также обычай: удавившихся и вообще самоубийц зарывать между двумя ёлками, поворачивая их ничком. В некоторых местах был распространён запрет на посадку ели около дома из опасения смерти члена семьи мужского пола. Из ели, как и из осины, запрещалось строить дома. Еловые ветви использовались и до сих пор широко используются во время похорон. Их кладут на пол в помещении, где лежит покойник. Смертная символика ели нашла отражение в пословицах, поговорках, фразеологизмах:
«смотреть под ёлку» — тяжело болеть;
«угодить под ёлку» — умереть;
«еловая деревня», «еловая домовина» — гроб;
«пойти или прогуляться по еловой дорожке» — умереть и др.

«Праздничное» значение ёлка-смерть получила в России по возвращении Петра I домой после своего первого путешествия в Европу (1698–1699). Своим указом от 20 декабря 1699 года, в котором «по примеру всех иудео-христианских народов» день «новолетия» (до этого отмечавшийся 1 сентября) переносился на 1 января, Пётр I «устроил, — по словам А. М. Панченко, — экстралегальный переворот». День этот объявлялся праздничным: предписывалось на домах вешать «украшения от древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых».

Примечательно, что первыми перед навязанным нам иудо-христианским «Новым Годом» начали «украшать» крыши питейных заведений. Поэтому кабаки получили в народе название «ёлки». Примечательно, что в Западной Европе в XVIII веке обычая устанавливать новогодние ёлки в домах ещё не было, исключение составляла лишь Германия XVI века. Только в начале XIX века новогодняя ёлка стала завоёвывать Европу (но в России Дерево Смерти уже появилось, и это существенно проясняет неизменные сефардские цели), оставаясь при этом, выражаясь словами Диккенса, «милой немецкой затеей» (отметим сразу, что именно в Германии и Франции столетиями проживали именно сефарды).

В России ёлки первыми начали ставить в своих домах петербургские «немцы» (то есть это, как мы уже знаем, были сефарды, коих было не менее третьей части населения Петербурга. Приток немцев в Петербург, где их было много с самого его основания, продолжался и в начале XIX века). Этот обычай у них переняла столичная знать (мимикрирующие под русских сефарды). Остальное население столицы до поры до времени относилось к ней либо равнодушно (в русских деревнях по понятной причине ёлка также не прижилась), либо вообще не знало о существовании такого обычая.

Однако мало-помалу (а вялотекущая последовательная тактика против нас сефардами применяется постоянно) рождественская перверсия (или извращение, являющееся любимой тактикой сефардских иудеев), завоёвывала и другие социальные слои Петербурга. В середине 1840-х годов (благодаря незаметно-последовательному достижению своих целей) произошёл взрыв — «немецкое обыкновение» начинает стремительно распространяться. Петербург был буквально охвачен «ёлочным ажиотажем»: о ёлке заговорили в печати (кто ей владел на тот момент?), началась продажа смерто-ёлок перед Рождеством (иудея Иисуса, кстати, Новый Год празднуется в день обрезания иудоиисуса и это, как и полагается по иудейским законам, восьмой день после его рождения), её стали устраивать во многих домах северной столицы.

Обычай вошёл в моду, и уже к концу 1840-х годов рождественская перверсия становится в столице хорошо знакомым и привычным предметом «рождественского интерьера». «В Петербурге все помешаны на ёлках, — иронизировал по этому поводу И. И. Панаев. — Начиная от бедной комнаты чиновника до великолепного салона, везде в Петербурге горят, блестят, светятся и мерцают ёлки в рождественские вечера. Без ёлки теперь существовать нельзя. Что и за праздник, коли не было ёлки?»

И действительно, странен народ, ежегодно празднующий собственное уничтожение, не правда ли?..

Теперь обратимся к фактам — вот откуда выползло иудейское извращение… Ясно, что к иудоиисусу, родившемуся на Ближнем Востоке, ель не имеет никакого отношения, но нам они её несут… устилая ею с совершенно определённым смыслом нашу землю. Родословная так называемого «Деда Мороза» (появился в наших городах только к концу XIX века) тоже совсем не простая, и имеет корни далеко на юге, там, где теперь расположена Турция. Высосана она была из вот этой сефардской басни.

В III веке в Малой Азии (территория Лидийской Империи, захваченная под руководством сефардов у наших предков — этрусков), на берегу Средиземного моря, в городе Патара, в богатой семье родился сын Николай. Он был совсем молодым человеком, когда получил сан епископа (то есть, пошёл по чисто сефардской линии и стал руководящей единицей в иерархии сефардской секты иудо-христиан) в городе Миры (сейчас он называется Демре), в южной части Ликии.

Сефардский епископ Николай, унаследовавший огромное состояние (то есть, был он из очень богатой семьи), помогал «бедным и несчастным» (субсидированием подпольной сефардской деятельности, так как несвоим сефарды денег не дают никогда). Сефардская легенда по понятной причине связывает с ним разные «чудеса». Однажды, например, этот епископ отправился в паломничество к «святым» местам в Иерусалим (столица сефардской Иудеи). Корабль попал в шторм, люди потеряли надежду спастись, но Николай «укротил» бурю, и все остались живы. После смерти этот Николай из Мир Ликийских был признан святым. В Демре и по сей день сохранилась церковь, где покоились останки сефардского епископа Николая. Якобы турки назвали эту (сефардскую) церковь «Баба Ноэль Килизе» — «Церковь Рождественского Деда».

Однако в 1087 году пираты (а пиратами были исключительно сефарды) из Бари выкрали его останки и перевезли к себе в Италию (то есть бывшую Римскую империю, выстроенную нашими предками этрусками и разрушенную сефардской сектой иудо-христиан). Вот так сефардо-Николай из «святого местного масштаба» превратился в объект поклонения всех западных иудо-христиан (после разрушения выстроенного этрусками Рима, сефардская секта иудо-христиан заполонила всю Европу), которые стали отмечать день смерти епископа, 6 декабря, как праздник.

В России труп сефардского пирата, усилиями иудо-христианской секты, непрерывно занимающейся нашим уничтожением с разрешения властей, превратился в Николая Чудотворца, или Николая Мирликийского, ну а затем просто в Николая Угодника. Впоследствии, претерпев очередные метаморфозы, трупоHиколай был «экспортирован» и в Америку, куда его привезли с собой немецкие и голландские (то есть, снова сефарды) эмигранты. В Новом Амстердаме, голландской (сефардской) колонии, расположенной на том месте, где сегодня стоит Нью-Йорк, одна из первых церквей была названа Синтер Клаас, или Синт Николаас. Когда город перешел так называемым англичанам (просто другое сефардское племя), эту церковь стали называть Санта Клаус. Так труп сефардониколая (сефардо-голландского Синтер Клоакиса) превратился на новой земле в культ несущего смерть Санта Клауса. С тех пор он расцвёл и в США пышным коммерческим цветом.

Кстати, вот он, этот сефардский Клоакис, которого нам втирают за Деда Мороза… Совершенно очевидно, что русского в этом уродце нет абсолютно НИЧЕГО, и тащит он нам всё тот же набор с ёлкой-смертью. Сколько же мы ещё будем терпеть этот сектантский бред?!.

Источник: genocid.net